Вампиры [Vampire$] (ЛП) - Стикли Джон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как этот статный седовласый парень, который сейчас спускается по ступенькам, в одиночку идет между новыми медными опорами, поддерживающими навес, направляющийся к этому лимузину с таким высоким шофером, придерживающим дверь.
Как его зовут?
— Кеннеди! — рявкнул Стрелок Феликс, занимая позицию со своим «аутентичным арбалетом».
Вампир обернулся и улыбнулся и арбалетный болт, размером с бейсбольную биту, прострелил его прямо сквозь белоснежную рубашку, сияющую из-под смокинга и брызнула прозрачная жижа и из спины вылез наконечник, раскрывшийся словно зонтик с заусенистыми спицами и мгновенно застрявший в жертве.
И все мгновенно, только Феликс, привязывающий трос к толстой медной опоре, двигался. Все остальные застыли, слишком испуганные, чтобы вздохнуть. Не веря. Это было невероятно, не так ли? Или это часть шоу? Трюк? Убийство? Слишком сюрреалистично…
Даже монстр замер на середине шага, он широко раскинул руки от удара, его красные глаза фокусировались на деревянном коле, пронзившем его почернелую душу.
На мгновение…
Затем он поднял взгляд и из широко раскрытого рта полезли клыки и начался вой…
И Кот выступил слева и выстрелил и его болт засел глубоко, крест-накрест с первым, и когда он бросился привязывать свой трос к другой медной опоре, монстр… взорвался…
Вой, безбожный, нереальный вой выстрелил сквозь толпу и эхом отдавался по улице и маниакальное бешенство было невероятно яростным и безумным. O, Боже! Воющий, визжащий, неистовый звук…
И наблюдающие эту картину люди первыми подумали: убийство. Убийство! Убийство!!.. сразу подумали, Что это? Кто это! Это не может быть человек! Не может быть! Не может человек издавать такой звук! Животное? Какое животное может…
Коловращения и рывки и визг и шипение выплеснулись на них и первая медная опора затряслась, когда злодей отчаянно попытался освободиться и его усилия заставили вторую опору закачаться и заскрипеть и навес над ним зашатался, но второй трос был привязан надежно и монстр, угодивший в капкан, бесновался от страха и… и гнева.
… пылающей ярости …
… на этого молодого человека, посмевшего напасть на бога!..
И вместо того, чтобы вырываться, монстр рванулся вперед, к Феликсу.
И в него полетели воздушные шарики.
Это были не просто воздушные шарики, они лопались, расплескиваясь по его лицу и груди, что-то с ужасным запахом затекало в его разинутый блестящий рот.
Они были наполнены бензином. И они лопались, один-два-три, заливая его тело и пропитывая его одежду и в руке Кота уже вспыхнула сигнальная шашка и он швырнул ее и она врезалась в трепыхающуюся грудь и отрикошетила, но не раньше, чем…
Пламя разбегалось и обвивало и охватывало его, его одежда и волосы и кожа вспыхивали, это пламя не могло быть такого цвета, не могло быть таким ярким и трескучим и когда наконец он начал плеваться черной желчью, он полыхал.
И ничего не могло быть хуже этого злого, адски-невыносимого запаха.
Не думая о гневе. Не думая о мести. Уже нет. Больше нет. Боль… боль! И он завывал и безумно бился и рвался назад и раскачивал опоры и ему казалось, что это что-то дает и рвался еще сильнее, кричащий, кричащий, и опоры начали изгибаться там, где они были закреплены посреди тротуара.
НЕТ! Нет! Он не сможет освободиться!
Стрелок присел на корточки и прицелился и выстрелил в правое колено и промахнулся и выстрелил снова и попал. И затем в левое колено и завывание! Завывание, будто сминающее, увечащее и взрывающееся в агонии, все еще рвущийся, назад и вперед, назад и вперед, быстрее и быстрее, кричащий и кричащий и опоры…
Опоры вырвались и он опрокинулся навзничь, откатился, и на секунду замер, когда еще две серебряные пули пробили его грудь. Но затем он приподнялся, шар карабкающегося пламени отступил, ударился о борт лимузина и затем, словно краб пополз вверх по улице и…
И Стрелок Феликс стрелял снова и снова и снова и, да, был эффект. Он дергался и вздрагивал от каждого удара…
Но это не останавливало его. Теперь он был уже посреди улицы, карабкаясь, выцарапываясь вперед, торчащие из его тела наконечники арбалетных болтов, высекали искры из асфальта и…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Мы не можем остановить его! Он уйдет и пламя погаснет и он вытащит эти колы.
Сейчас! Мы должны остановить его сейчас! Всего за несколько секунд! Это не может продолжаться бесконечно.
Блейзер, тот, что Даветт поклялась спрятать в двух кварталах отсюда, на скорости двадцать пять миль в час перепрыгнул через тротуар, тридцать, когда он перескочил через бордюр на улицу, и ровно тридцать шесть, когда его передний бампер ударил в мертвый центр догоравшего пламени.
Грохот! Полосой огня вампир пролетел мимо них, с ужасным грохотом он разбился о передний бампер своего черного лимузина, жуткий пронзительный вопль, когда он замер, бешено-пылающей кляксой, на обочине.
Стрелок Феликс стоял над ним, когда горящие руки пытались тянуться, смотрел, когда горящие мукой глаза фокусировались на нем, улыбался, когда все это поглотило пламя.
Горение пламени распространилось в ширь на двенадцать футов и жарко и ярко и с невероятным шумом.
Затем раздалось громкое шипение, словно утечка газа. Затем заискрило. Так сильно заискрило.
Затем низкий, грохочущий хлопок.
Затем ничего. Крошечный кружок голубовато-белого пламени мерцал вокруг небольшой кучки пепла.
Наблюдавшие не знали, что они только что видели. Но что-то внутри радовалось. Что-то внутри испытало облегчение. Что-то внутри было благодарно паре в кольчугах. Позже они забудут. Или попробуют. Но не сейчас.
Сверхъестественное.
— Мы сделали это! — выкрикнул Кот, не веря самому себе. — Мы сделали это! Феликс! Мы убили его! Мы убили хозяина! Ночью!
Кивнув, Феликс сказал, — Да уж.
Затем он обернулся к высокому, с одутловатым лицом шоферу, и сильно двинул его двумя пальцами в грудь.
— Распространи слово.
Последняя Интерлюдия
Это была только Воля. Воля и Ненависть и Месть. Превозмогающие Боль.
Воля и Ненависть и Месть были сильнее, разве нет?
Я сильнее, разве нет?
Разве я не вынес пребывание в тесной капсуле, пересекая моря, с лопочущими, игрушечными смертными, ищущими моих ласк и желавшими присоединиться ко мне?
Может ли это сделать другой?
Разве кто-нибудь посмеет?
Разве кто-нибудь знает то, что знаю я об этой Болезни-Феликсе?
Воля и Ненависть и Месть должны быть удовлетворены.
Так что и более древние стены не будут слишком высокими или неприступными для его мощных когтей, разве он может упасть с такой высоты или разве какое-нибудь существо или смертный дурак могли бы промчаться сквозь эти знаменитые сады с такой захватывающей скоростью и изяществом.
Да, боль. Страшная боль. Усиливающееся давление боли, через виски и кости его лица и черепа, когда он приближался и приближался к этому, к Логову Чудовищного Земного Зверя.
O, страдание. O, нарастающее давление. Он споткнулся, из-за этой боли, из-за этой агонии.
Но Ненависть и Месть и Воля!
Эта Болезнь-Феликс не уйдет! Не выйдет! Он стоял и стоял, счастливый и словно живой и теплый в центре боли и…
И он думал, что здесь безопасно! Он не может думать, что здесь безопасно! Он не может в это верить!
Стены здания были такими же гладкими, как и внешние укрепления, но его когти, даже несмотря на боль, были не менее острыми и сильными. Он мог карабкаться по этим стенам, вверх или вниз или в стороны, пока он не нашел террасу и не нашел окно в свою комнату.
Его комната. Разве он не знал эту комнату? Разве это не его комната, когда он был, тоже, Пешкой Чудовищного Земного Зверя? Разве он не..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Оххх! Боль. Боль здесь сильнее. Так близко к центру его существа. Определенно, так жалка его сила.
Но все еще есть Воля. Все еще есть Ненависть.
Он все равно устроит пиршество своей Мести.
Где-то в садах сработала сигнализация, сквозь деревья было видно, как вспыхнули огни и раздались звуки бегающих как дураки смертных, которые перекликались друг с другом.
